Елена Сосна
К А П Л Я
|
Елена Сосна
К А П Л Я
|
|
Моим друзьям, моим читателям
Я долго никому не говорила и крайне редко читала свои стихи другим. Я просто жила этим миром и не видела прока разделить его с другими людьми. Это был мой мир, хороший или плохой, добрый или злой – не знаю. Пусть вода уйдет в песок – Родятся алые цветы. В пути тот странник одинок – Кто не дарил свои мечты. |
* * *
Я – атом малый, я – ничей,
Я – дерево и я – ручей.
Я – лучик света, дождь в лесу,
Я тучи по небу несу.
Я – радуга, я – синева,
Я – павшая в траву листва.
Я – камень, твердый и сырой,
Я – птица, что поет весной.
Я - злость и радость, кротость, гнев,
Сегодня – зайка, завтра – лев.
Я так ничтожен и велик,
Я – юноша и я – старик.
Я в мир пришел, я вновь уйду,
Но что-то новое найду,
И здесь останется в века
Пусть капля, пусть одна строка.
Март 1997
* * *
Навряд ли стану я великим,
И малым вряд ли стану я,
И кажется порою диким,
То, чем живет душа моя.
Холодным ветром и туманом,
Цветком, что пробивает лед,
Травы некошеной дурманом,
Звездой зажегшей небосвод.
Лучом, пробившимся сквозь тучи,
Веревкой, что прошла карниз,
Сосной живущей там, на круче,
Дорогою, когда лишь вниз.
Когда коснусь своей щекою
Твоей небритой щеки,
Когда сынок легко рукою
Погладит волосы мои.
А жизнь навязывает толки
О том, что значит быть женой.
Сметать лишь пыль на книжной полке,
И на базар с большой сумой.
Литература? Чтоб к обеду
Смог приготовить винегрет.
Все к черту! Завтра же я еду
Туда где море и рассвет.
Февраль 1998 г.
* * *
Пустота одинокая кволая
Навалилась на край небес,
И земля пустырями голыми
Обнимает озябший лес.
Погоняет дождями плетками
Спины серых стальных городов,
И бегут, мелькая подметками,
Тени прожитых мною годов.
Пустота…Но планета мечется,
Может в поиске нового дня.
Ты ответь мне судьба человечества,
Что могу на Земле сделать я?
Апрель 1994
* * *
Ты поверь мне, ведь это просто,
Просто ветер и просто зной.
Ты поверь мне, бывает грустно,
Когда вижусь я не с тобой.
Кто придумал друзей, когда рядом
Я тебя не увижу вновь.
Приглушить тоску легче ядом,
Излечить может лишь любовь.
На дворе вновь гуляет осень,
А потом ведь придет зима,
И порой, чтоб дождаться весен,
Легче просто сойти с ума.
То, плутая, крадется тихо
По длиннющим таким годам
Моя жизнь, то сбегает лихо
По чужим торопливым следам.
Ты поверь мне, ведь это просто,
Постучаться в мое окно,
И не будет болеть так остро,
Когда будем грустить заодно.
Апрель 1994
* * *
О, Боже, как все надоело,
И милого ласкам не рад.
И мысли ступают не смело,
И тонет усталый мой взгляд.
На белом уж темные пятна,
И старым становится новь,
И кто объяснит мне понятно:
Куда улетела любовь?
Кругом суета выше меры,
Кругом духота городов.
Легко отказаться от веры
И видеть в прохожих врагов.
Отброшена тень на святыни,
Усталые лица друзей.
И поняла я, что от ныне
Добро и мечты – все в музей.
Из длинной и тоненькой грусти
Сплела я себе талисман,
Детей не находят в капусте,
Ведь в том есть великий обман.
Сквозь мелкое, мелкое сито
Я страсти свои пропущу,
И все что во мне не убито,
Я, может, когда-то взращу.
Из семени вырастут дети-
Частицы наших тревог.
Любить и страдать им на свете,
И пусть им поможет хоть Бог!
1993
* * *
Я устал от этой суеты,
От пустых деяний и делишек.
Я хочу гулять и рвать цветы,
К небесам подбрасывать сынишек.
Я хочу с любимой говорить
О бегущих облаках на небе.
Я хочу мечты осуществить –
Побывать везде, где раньше не был.
Я желаю обойти весь свет,
Пусть с котомкой, топая ногами.
Я мечтаю оттискать ответ –
Почему не говорим стихами?
Но опять затягивает в даль
Темная пустая электричка.
В это дали ужилась печаль
С именем простым таким – привычка.
С шумною дневною суетой,
С ощущением, что был и не был.
Если происходит не со мной,
То зачем же радуга на небе?
1995-1997
* * *
Завидуя чужому счастью,
Свое разменюю на грош.
С всевозрастающею страстью
Грызет меня сомненья вошь.
Стаю свидетелем любови,
Опять я возле, а не сам,
Опять мучения из крови
И грусть с тоскою пополам.
Как будто, перепутав роли,
Опять встаю в последний ряд,
Опять на раны сыплют соли
И дарят мне усмешек яд.
Июнь 1994
* * *
Кто растворит мою усталость,
Что прижимает грузом дня,
Пускай то будет просто малость,
Но только твердо для меня.
Пускай то будет неприметным,
Как серый лист на древе пня,
Пусть будет маленьким и светлым,
Но только твердо для меня.
А может, ты подаришь глетчер
И горы, что стоят маня,
Чтоб ты не сделал в этот вечер,
Прошу- все только для меня.
Иль просто подари мне сказку,
Но только языком огня,
За сказку подарю я ласку
И прошепчу: “Люби меня”.
Июнь 1994
ЗАПОВЕДЬ ДУШЕ, УЛЕТАЮЩЕЙ К ДРУГИМ МИРАМ
Нарисуй - нарисую
Солнце, звезды облака.
Сочини – сочиню я
О любви во все века.
Помоги – помогу я
Всем несчастным и больным.
Сохрани – сохраню я
Свое сердце молодым.
Посмотри – посмотрю я
Этот мир в последний раз.
Забери – заберу я
О планете свой рассказ.
Улетай – улечу я
Как на крыльях в тишине.
Не забудь – не забуду,
Что я вырос на Земле.
Разберись – разберусь я
В серых сумерках и мгле.
Расскажи – расскажу я
О земном добре и зле.
Протяни – протяну я
Нить к далеким тем мирам.
Возвратись – возвращусь я
Я к родимым берегам.
Я вернусь, я вернусь в это море суеты.
Растворюсь, растворюсь я в ладонях доброты.
Я отдам, я отдам людям силы до конца,
Лишь бы жизнь и любовь их заполнила сердца.
Ноябрь 1990
БАЛАДА О СЕРОСТИ
Серость расползается кругом,
По усталым окнам, мокрым крышам,
И любовь с надломленным крылом
Улетела от земли повыше.
Здесь остался только талый снег,
Совести бездонные провалы.
Утомляет непрерывный бег,
Поиск истин, грязные подвалы.
Серость, серость не спеши,
Все залапать грязными руками,
Расплодить на свете больше вши,
Скатерть неба выштопать дождями.
Ты оставь на свете хоть одну
Белую ворону в белой книжке,
Звонкую гитарную струну,
Добрых гномов моему сынишке.
Даже если я и согрешу
И поддамся лести иль наградам,
Никогда я маски не ношу
Под блестящим золотом нарядом.
Серость, серость не спеши
Взять нас всех с поличными долгами,
На последок только разреши
Мир заштопать белыми стихами.
Я уйду, но ты оставь одну
Белую ворону в белой книжке,
Для любви – цветущую весну,
И счастливую судьбу сынишке.
Две дороги, но один конец,
Белый рай смешался с черным адом.
Серый цвет, как божеский венец,
Пал на землю, черт и ангел рядом.
Серость, серость растоплю
Я в душе и заварю чай с мятой,
Небо из ладоней напою,
Пусть не плачет мокрой снежной ватой.
А потом я напою одну
Белую ворону в белой книжке,
Выпущу гулять в поля весну,
Землю нашу подарю сынишке.
Январь 1992
ПОЛТАВА
Люблю Полтаву дорогую,
Люблю ее в тени садов,
Лазурную волну речную
И свежесть запашных лугов.
Купаясь в зелени каштанов,
Вдыхая запахи цветов,
Стоит красавица-Полтава
На протяжении веков.
Цвети, любимая Полтава!
Живи ты с миром много лет,
И пусть твоя краса и слава
Еще порадует весь свет.
1986
ДОЖДЮ
О, дождь, зачем стучишь в окно?
Зачем ты бьешься о стекло?
Ведь больно, правда, Что шумишь?
О трудной жизни говоришь?
Бродить так трудно с края в край,
Ты знаешь, жизнь моя не рай.
Ну, что поделать, нужен я,
Чтоб колосились все поля,
Чтоб хлеб был добрый на столе,
Дышалось легче, чтоб земле.
А если иду я третий час,
И это беспокоит вас,
Прости уж друг, дай отдохнуть,
Я снова с ветром тронусь в путь.
Август 1987
ПРОЩАНИЕ
Огни костра взлетают ввысь и гаснут,
А в нашем сердце затаилась боль.
Как жаль нам расставаться понапрастно,
Не зная точно, встретимся ли вновь,
Не зная, сможем ли обнять друг друга,
Иль просто посмотреть в глаза,
Мы остаемся за чертою круга,
И потому непрошена слеза.
Нет. Неповторимы наши годы,
Лишь в сердце остаются навсегда
Дороги, наши дальние походы
И песен задушевных теплота.
А наши шалости и мелкие проделки
Вожатые простят и все поймут,
Ведь главное, что в сердце наши стрелки
На подлость никогда не повернут.
Огни костра взлетают ввысь и гаснут,
А в нашем сердце затаилась боль,
Как жаль нам расставаться понапрастно,
Не зная точно, встретимся ли вновь.
1988
* * *
Проходят дни, и мчатся быстро годы,
И вновь наступит осень и зима,
И в этом вихре сказочной природы
Растают серые полтавские дома.
И вспыхнут вновь рябиновые кисти,
И школа вновь закутана в цветах,
И шумный клен уронит тихо листья,
Как капли слез о прожитых летах.
Что ты притих, мой милый школьный дворик,
Ну, говори, не стой же ты молча,
Поверь, так хочется дела забросить в столик,
Забыть бы обо всем и поиграть в квача.
Потом на крыльях взмыть и поглядеть украдкой,
Как за окном бежит, спешит урок,
И как мальчишка рыжий, укрывшись тетрадкой,
Рисует чертиков среди неровных строк.
А как другой напишет просто и нежно,
Доверив все бумаге, быть, может, и судьбу,
Не нужно разговоров и не смотри небрежно,
Давай забудем ссору, ведь я тебя люблю…
И пробежит звонок за приоткрытой дверью,
Устало охнет мел в учительской руке,
Улыбки закружат веселой каруселью,
И вдруг себя узнал я в том рыжем пацане…
Проходят дни, и мчатся быстро годы,
И вновь наступит осень и зима,
И в этом вихре сказочной природы
Растают серые полтавские дома.
Февраль 1991
КОРОТКАЯ ЛЕТНЯЯ НОЧКА
Короткая летняя ночка,
Не так уже и коротка.
Здесь жизни сжимается строчка,
А в сердце стучится тоска.
Здесь ком подкатился к гортани,
И хочется вдруг зарыдать,
Когда остаемся мы сами
Не в силах муку сдержать.
Бессонница - дура подруга
Все силы в тебе изведет,
И только луна за порога
В окошко к тебе заглянет.
А дети? Умчались по свету
Попробуй теперь собери,
Нет даже годами ответа,
В коротких открытках лишь - “жди”.
И ждешь, и месяцы, годы,
На шорох стремишься к дверям.
Пойму –у них ведь заботы,
Когда там зайти к старикам.
Когда молвить им просто слово,
Иль просто тихонько обнять,
И жизнь началась бы снова,
Вновь можно было бы ждать.
И выстоять в голод и холод,
Когда в сенях стынет вода,
И смерти подступной злой голод
Прогнала б улыбка добра…
Короткие летние ночки,
Не так вы уже коротки.
Где вы, сыночки и дочки,
Как вас ждут старики!
1988
* * *
А Земля совсем уже седая
От великих засух и дождей,
И от грохота войны - глухая,
И горька от слез тех матерей,
Что детей на свет сей породили,
Отдали ей в руки, и уже
Их при этой жизни схоронили,
Не оставив память о себе.
Слышишь, жизнь! А все же мы мечтали
В детстве об огнях и кораблях,
И в пути-дороги провожали
Думы о далеких берегах.
Нас встречали дамы - невидимки
Из букетом алых пышных роз,
Ну а мы, все молодцы с картинки,
Веселили дамочек до слез.
Жизнь прошла. Мечты и вдохновенья
Скошены, не сжат стоит покос,
А пройдет совсем немного время,
Глядь на ниве уж будяк пророс…
Мать Земля, совсем уж ты седая
Все спешишь в кромешной адской мгле.
Мы уйдем, навеки оставляя
Сердце, душу, руки на Земле
.Август 1989
МОЯ ЗВЕЗДА
С дыры лишь вышел,
На землю ступил,
И темень ночи молния пронзила.
Сегодня сам себя я покорил,
И от того природа так бурлила.
Ночь на земле, а под землею день,
Свет фары здесь, как солнце пламенеет,
Он все разгонит, страхи, мглу и тень,
А станет жутко, он тебя согреет.
Скользнет по камням вдоль высоких стен,
Застрянет где-то в темном коридоре,
А кровь ручьем из содранных колен,
Ты даже не заметишь этой боли.
Нога скользит, и вновь летит зацеп,
А камень вдруг всем телом содрогнулся
И вниз пошел, а я, как тот прицеп,
Что к кузову навеки пристегнулся.
Но вот и все. Конец, теперь конец.
И криком: “мама” сглаживаю раны,
Вот этот камень - траурный венец,
Вот эти стены – плиты великаны.
Падение! Смерть? В глазах уже темно,
А в голове бушующее море.
Толчок. Удар. Все кончено кино.
Но что за чудо, я застрял в распоре.
Внизу черна, как вены кровь густа,
Из стен сочится огненной рекою,
Спешит куда-то в глубину вода,
Моей души не захватив с собою.
Кристалл, кристаллы, каменный гранат,
Не уж-то и они бывают алы?
Напьются крови, сердце иссушат,
А с тела выкуют тугие скалы.
Мне двадцать пять, и как же я хочу
Хоть раз увидеть солнышко и маму.
Мне двадцать пять, - себе я вслух кричу,
Чтоб криком завязать потуже рану.
Вперед! Вперед, все силы собери,
Ах, жалко только, нету больше света,
Но что же там теплеет впереди,
Толь луч звезды, толь новая планета.
И нет дороже, ближе ничего,
Чем этот свет, задумчивый и длинный,
Там вход в пещеру, только и всего,
Но я не верю – сон из сказки дивной.
Моя звезда! И пусть она мала,
Достанет и согреет под землею.
Как трудно не согнет меня судьба,
Останется навек она со мною.
Август 1989
РАЗМЫШЛЕНИЕ НАД СУДЬБОЙ КАТЕРИНЫ
ПО ПЬЕСЕ ОСТРОВСКОГО “ГРОЗА”
Когда над тобою сгущаются тучи,
Когда темнота окружает тебя,
Как трудно сказать себе: я- могучий,
И быть, и остаться им навсегда.
Так вот и Кате, в сыром заточении,
В доме, где царствует лишь домострой,
Так трудно сносить одни унижения,
Так трудно остаться живою душой.
Легко ли сберечь в этом царстве луч света,
Когда его гонят и душат вокруг?
И Тихон-“заступник”, Борис то- изменник,
А где ты, тот ласковый, милый мой друг?
Душа просит солнца, любви и горенья,
Душа рвется в клочья, как можно так жить,
Как можно терпеть души заточение?
Нет, Катя рабыней не создана быть!
Умчаться, уехать из этого мира,
Взмыть в поднебесье, и там, с высоты,
Хоть краешком ока увидеть кумира-
То царство, где правят одни лишь цветы…
Но нет…
Высокие кручи и темные воды
Забрали все думы в глубины свои.
Для них - это просто тело мирское,
Для нас –это боль и вызов души.
Когда над тобою сгущаются тучи,
Когда темнота окружает тебя,
Так трудно сказать себе: Я могучий.
Ты все же скажи и будь им всегда!
1990
* * *
Уходит ночь, и вновь заплачет день
Стисканием нервов, скрежетом зубов,
И побежит моя слепая тень
Меж мертвых окон каменных домов.
Закружится метелью кутерьма,
Я вижу хаос лиц пустых и глаз,
Здесь для души построена тюрьма
Из подлых мыслей и никчемных фраз.
Здесь скованы в один тугой венец
Жестокость, мерзость, подкупы и хлам,
И святости приходит здесь конец,
Когда раздавят совесть пополам.
Здесь нет традиций, веры и любви,
Здесь все убито, выжжено дотла,
И хоть ты вскроешь вены все свои,
Не оросить источника добра.
Уйдет ли ночь, наступит ль завтра день?
Не слышит камень боль от каблуков.
Все я лежу, а рядом моя тень
Гуляет между каменных крестов.
Февраль 1991
Посвящается Сапунковой Ксюше
Когда сама с собой ты в ссоре,
Когда вокруг тебя гроза,
И крыльями взмахнуло горе,
И просит погулять слеза.
Когда не выдержать страданья,
И силы нет терпеть беду,
А руки ищут наказания,
И, кажется с ума сойду.
Не медли, выйди ты из круга
Бегущих чередою дней,
И попроси гитару-друга
Аккордами запрячь коней.
Они умчатся в даль тумана,
Напьются из небес росы
И с прелым запахом дурмана
Смешают огненные сны.
Они затянут ветром раны,
В степи – настой от суеты,
И унесут на крыльях в страны
Твои дрожащие мечты.
Гудит земля. Стальные струны
Устали телом трепетать.
А руки, юность, сердца думы
Вдыхают звук, чтоб жить опять.
Март 1991
Посвящается Симон Елене
В этом мире много смертей и зла.
В этом мире слишком мало тепла.
Этот мир черно-белый и редко цветной,
Этот мир до предела заполнен тоской.
В тонких струнах сплетения людской судьбы
На дрожащих руках каждодневной борьбы,
Ты выходишь на шаткий купол небес,
Ощущая свой мелкий ничтожный вес.
Все не так. Ты прислушайся к музыке сфер,
Это отзвук наших истинных вер.
Это струйка энергии, капля огня,
Это то, что слагает тебя и меня.
Мы прозрачны, мы сложены с мудрых основ.
Истина скрыта туманами снов.
Ты должна отыскать свой праведный путь,
Чтоб сквозь себя в Космос взглянуть.
Май 1992
ФОРОС
На Форосе весна,
По утрам здесь поют соловьи.
На Форосе луна
Освещает усталые лица,
Словно хочет луна
Разделить с нами мысли свои,
Словно хочет узнать,
Что нам ночью сегодня приснится.
Только вижу опять я один, я один только сон.
Вот стена, вот маршрут, и веревка взбирается ввысь.
Все опять на пределе. Лечит душу малиновый звон,
И на каждом ключе умоляю себя: “Не сорвись! ”
Пусть проказник- рассвет заплутает в палатке моей.
Пусть бродяга-туман сбросит с плеч мне холодные росы.
Я, как солнечный луч пробегу по ладошке твоей,
И, как ветер-шалун зацелую пушистые косы.
Я иду по дороге,
Только знаю, уж это не сон.
Вот стена, вот маршрут и веревка взбирается ввысь.
Все опять на пределе, лечит душу малиновый звон,
И на каждом ключе умоляю себя: “ Не сорвись!”
Сто ключей я собрал и повесил на ниточку в ряд.
Сто дверей я нашел, но открыть ни одну не сумел.
Я искал и терял, проходил через рай, через ад,
На Форосе весна, и я здесь – ведь такой мой удел
На Форосе весна, и мы здесь – ведь такой наш удел.
Май 1993
* * *
Сегодня горы спрятались в туман,
Чтоб скрыть от нас усталое лицо.
Сегодня горы лечатся от ран,
Потягивая терпкое винцо.
Сегодня людям чуточку грустней,
И не слыхать привычной суеты.
Сегодня люди чувствуют острей,
Зачем на камне красные цветы.
Зачем по небу облака бегут,
Зачем в ручье прозрачная вода,
И почему любимых берегут,
И жизнь, зачем дана всего одна.
Сегодня горы спрятались в туман,
И я в ладошки спрятала лицо.
Сегодня люди лечатся от ран,
Потягивая терпкое винцо.
1993 – 1996
* * *
Я подарю тебе Непал,
Где много рек и много скал.
Где каждый добрый человек
Отмерял не один уж век.
Где нету праздной суеты,
А все надежды и мечты
Разделены – траве, земле, горам,
А может, чуточку и нам
Наделят Будда иль Христос,
Не спрашивая чтил ли пост,
Какой ты веры и крови,
Не изменял ли ты в любви
Вот этой праведной земле,
Что тыщу лет уже в огне,
Вот этим скромненьким цветам,
Своим порывам и мечтам…
…И если можно, то вели,
Мне раствориться лишь в любви
Май 1997г
НА ЭСКИ-КАРМЕН
Я умылась цветочной росой,
Пропиталась прохладой лесной,
На тумане меж скал пробежала
И покой свой с восторгом смешала.
Я набрала в ладошки травы
И немного пожухлой листвы,
Прибавляя надежды и мечты,
Заварила я чай. С высоты
Я сегодня на мир весь гляжу,
Ни о чем не прошу, не сужу.
На Эски – это место богов,
Хотя с давна людской это кров.
Может, люди подобны богам,
Если с камня построили храм,
Проложили такие мосты,
Может, строил все это и ты?
Апрель 1997
У церкви, построенной в скале
Я каменному алтарю
Свечу из воска подарю
И попрошу его в ответ
Хранить любови дивный свет.
И дай мне силы не роптать
Дорогу сердца отыскать
Апрель 1997
* * *
Напиши мне что-нибудь,
Напиши.
Пусть не песню соловья
,От души.
Пусть не грома то раскат,
Невпопад,
Каждой строчке я твоей буду рад.
Напиши мне о весне,
О друзьях,
Напиши мне о туманах
В горах,
Напиши мне о цветах
Среди скал,
Я тебя ведь всегда понимал.
Я не стану тебя торопить,
Хотя время привыкло спешить.
Напиши мне тревоги свои
И о том, как поют соловьи.
Напиши мне что-нибудь,
Напиши.
Май 1994
Огню нужны руки, чтобы поддерживать его.
Огню нужно сердце, чтобы биться.
Огню нужна душа, чтобы греть.
Человеку, который может разжечь огонь в детских душах
Посвящается.
Сквозь суету, тревоги и беду
Храню в своей душе надежно лучик.
Погаснет он, тогда с ума сойду,
Но он горит, терзает меня, мучит.
Напоминает о делах былых,
О поисках, дерзаниях, что как в море
В нас бушевали. Ты не знал чужих
И не в беде, ни в радости, ни в горе.
И помогало нам, расти, творить, мечтать,
А ошибались, не судило строго
Ее большое сердце, словно мать,
Нас обнимало с самого порога…
Прошли года. И мы уже не те,
Но что-то нас навеки всех связало,
Быть, может, этот добрый свет в окне,
А, может, быть большой любви начало.
Сквозь суету, тревоги и беду,
Гори, гори мой добрый, милый лучик,
А я к тебе детишек приведу,
А, может быть, когда-нибудь и внучек.
Декабрь 1996
* * *
Мы находим лишь те проблемы,
Что когда-то забыли решить.
Мы рождаем лишь те перемены,
Что душою готовы свершить.
Нам низпосланы те испытания,
Что мы в силах таки превозмочь.
Нам даются лишь те страдания,
Что нам в чем-то смогут помочь.
И враги нам даны в назиданье,
Чтоб смогли мы жизнь полюбить.
И приходят лишь те желания,
Что мы можем все же свершить.
Март1997
О, человеческие души,
Как вы похожи на листки!
Одни, зачуяв близость стужи,
Спешат забиться в уголки,
Другие буре помогают,
А третьи? Третьи просто льстят,
Все это так меня пугает,
Хотя, привыкнешь, говорят.
1988
* * *
Я отведу беду рукой,
Я растворю ее душей,
Я превращу ее в салат –
На завтрак я салатам рад.
Март 1997
* * *
Ты отвези меня скорей
Туда, где в поле соловей,
Туда, где летом белый снег,
Туда, где время быстрый бег свой замедляет –
Ни к чему ему спешить,
Я там пойму,
Зачем рассветы над рекой,
Зачем мы встретились с тобой.
Зачем пришли, куда идем,
И что с собою заберем.
Март 1997
АЛИБЕКСКАЯ
Белала-Кая стоит стеной,
Туман, играя, ползет за мной,
А мы все выше уходим вверх
Там только небо – (3 раза )
И белый снег.
На Сулахате мы первый раз,
Идем на ноги 10 час,
Уходит время, ускорив бег.
Там только скалы – ( 3раза )
И белый снег.
Над Алибеком опять дожди,
Сегодня солнца уже не жди,
Шум водопада и грохот рек,
Там только ели – ( 3 раза )
И белый снег.
И снова город и вновь дела,
И снова мир весь сошел с ума,
Но груз тяжелый смахну я с век,
Мне снятся горы – ( 3 раза )
И белый снег.
Июль 1997
* * *
Дарите женщинам цветы,
В больших и маленьких букетах.
Оберегайте их мечты
И воспевайте лишь в сонетах.
Прощайте им горячий пыл,
И робость им всегда прощайте,
И если был кому-то мил,
Любовь сполна вы возвращайте.
Любите их за все, что есть,
От шубы пышной до застежки,
От легкого дрожания век
И до напыщенной прически.
И если не судьба ей ты,
Вы вновь расстанетесь друзьями,
Дарите женщинам цветы,
И лучше целыми полями.
Июль 1997
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ СЫНА
Две ладошки в кулачек
Ляг сынишка на бочек,
Улыбнись и не кричи,
Распугаешь всех в ночи.
Зайчика, бурундучка,
Мишка свалится с сучка,
Но, а старый добрый гном
Убежит в подземный дом.
Сом нырнет поглубже в речку,
Хока спрячется за печку,
Но, а маленький сверчок
Потеряет башмачок.
Хоть ищи, хоть не ищи
Не найдешь его в ночи,
Не зажжет фонарик
Маленький комарик.
Две ладошки в кулачек
Ляг сынишка на бочек,
Улыбнись и баю-бай,
Поскорее засыпай.
Сентябрь 1997
* * *
Посвящается Ронкину Владимиру Львовичу
Так бывает порою,
Осенней порою бывает,
Что те люди, которых мы любим
Всем сердцем и ждем,
Уезжают на Запад, на Запад они уезжают,
Даже небо заплачет коротким холодным дождем.
И дорога трудна – так пусть будет весомей удача,
И в работе успех, а на ужин-пирог и друзья.
А здесь, дома, для нас твои песни так многое значат,
Что забросить их петь даже там, уж конечно, нельзя.
Может время пройти,
Могут вырасти в горы заботы,
И покажется вдруг, что кругом лишь одна суета,
Отложи на минуту сверх важные ныне работы,
Позвони, приезжай - здесь вам рады мы будем всегда.
Так бывает порою,
Осенней порою бывает,
Что те люди, которых мы любим
Всем сердцем и ждем,
Уезжают на Запад, на Запад они уезжают,
Чтоб вернуться к нам в гости с веселым июльским дождем.
Сентябрь 1997
Пьеро
Не дергай белое перо,
Устала лира слушать речи,
Позволь же бедному Пьеро
Уснуть, обняв тебя за плечи.
Позволь обнять твой нежный стан,
К груди губами прикоснуться,
Любви таинственный дурман
Не расплескать, не захлебнуться.
Не утонуть в твоих глазах,
Не заплутать в густых ресницах,
И в волосах твоих лесах
Позволь мне за тебя молиться.
Не дергай белое перо,
Устала лира слушать речи,
Прийти же сон, не спит Пьеро,
Лежит, обняв себя за плечи.
Сентябрь 1997
* * *
Не говори мне ничего, не говори,
Словами можно мало так сказать,
И за стихи мои напрасно не брани,
Позволь тебя лишь нежно целовать.
Не смущайся, в этом нет греха,
Что скажут люди - это шелуха,
Обвеется и улетит как дым,
Оставив сердце вновь ходить больным.
Оставив годы, чтоб себя понять,
И месяцы, чтоб что-то изменять,
Минуты, чтобы просто жить,
И лишь секунды, чтоб любить, любить.
Не говори мне ничего, не говори,
Позволь секунды растворить в любви.
Сентябрь 1997
ОСЕНЬ
Словно девушка нагая
С длинной рыжею косой,
По земле бежит, играя,
Осень желтою листвой.
В пурпура одев рябину,
Ели, словно для красы,
Шаль наброшена на спину
Из тумана и росы.
Долго-долго шила клену
Плащ небесной красоты.
Но, а он - чудак влюбленный
Раскроил все на листы,
И пошел гулять на волю,
Золотым дождем шумя,
Подарив своей рукою
Лучик солнца для меня.
Листья - маленькие крылья.
И листом душа моя
Улетает от уныния
От немого ноября.
Ноябрь 1997
ЛЕСУ
Уведи меня, уведи,
От навязчивых мыслей закрой,
И в ветвях своих закрути,
И засыпь меня желтой листвой.
Подари же мне, подари,
Хрупкий жемчуг в капле дождя,
И в оранжевый шлейф зари
Ты закутай сегодня меня.
Поделись со мной, поделись,
Тайной жизни своей лесной,
И корою ко мне прижмись -
Я поглажу ее рукой.
Помолись со мной, помолись,
За людей зверье и птиц.
И весною вновь возродись
Белым цветом из черных глазниц.
Уведи меня, уведи,
От навязчивых мыслей закрой,
До рассвета меня не буди,
Я с тобой отдыхаю душей.
Октябрь 1997
* * *
Когда человек на Земле
Решил оставить свой след,
Он написал на стене
Имя свое и портрет.
Когда он хотел летать,
Построил ковер –самолет,
Когда велели солгать,
Он крепче стискивал рот.
Когда на небе рассвет,
Он краски с неба собрал.
Когда искал ответ,
Он совесть свою терзал.
Когда о женскую грудь
Впервые коснулась рука,
Он понял великую суть -
Что есть огонь и река.
Когда умирала дочь,
Метаясь в кроватке в бреду,
Он умолял помочь
Господа и Сатану.
Когда человек на Земле
Решил оставить свой след,
Он написал на стене
Имя свое и портрет.
Что же оставлю я
Бегущим вперед векам?
Может, умру зазря,
Сердце отдам пескам.
Может, буду я мил,
Может, стану я хам,
Но если хватит сил,
То я построю Храм.
Февраль 1991
СКАЗКИ
Для больших и маленьких,
Для тех, кто перестал верить,
И для тех, кто верит в чудеса
СКАЗКА
О ЧИСТОМ ЛИСТЕ БУМАГИ
Ж
ил-был Стол. Старый дубовый письменный Стол. И был он так стар, что всегда охал и скрипел, когда открывались его многочисленные ящики, когда на него опирались и даже тогда, когда мягкая Тряпочка тихонько вытирала пыль. Но еще больше он ворчал, когда кто-нибудь из обитателей Стола начинал ерзать, стучать, шлепать по его уже не молодой спине. Но старик Стол был добр, глухо охая, приговаривал: “Ох, уж эта молодежь! Опять эта Ручка начала танцевать и Телефон вслед за ней подпрыгивать, ну а книжки, книжки. Вот в мои то годы!”Как ни охал старик, не причитал, видно никто не слышал его среди дневных забот. Папки открывались и закрывались. Скапливались то на одном краю, то на другом, потом куда-то уходили, но появлялись новые, еще более объемные и шумные. Счетная машинка попискивала, телефоны позвякивали, книжки охали. Листы бумаги, ручки, карандаши, линейки, резинки – все это ходило хороводом целый день, пока на Столе не зажигалась настольная лампа, и заботливая рука хозяина не раскладывала всех по своим местам.
Жил на этом Столе, в папке чистой белой бумаги, один Чистый Белый Листок. И был он не мал, ни велик, не широк, не узок, – такой как все.
Обыкновенный Чистый Белый Лист бумаги. Только был он большой фантазер и любил мечтать. Конечно, он был не одним мечтателем в толстой пачке бумаги. Другие тоже мечтали. Кто, чтобы на нем написали красивое праздничное приглашение, кто, мечтал стать важным документом, строгим распоряжением или указом. Другим
грезились точные и верные расчеты, чтобы именно на них были открыты великие законы. Но наш Листок думал не об этом. Ему мечталось,желалось, хотелось, чтобы на его белые чистые стороны легли ровными строками прекрасные стихи. Такова была его мечта.
Он очень боялся, чтобы чья-то небрежная рука не разрушила его мечту одним росчерком пера. Потому днем он никогда не высовывался из пачки ни одним уголком, ни одним краешком. Это вовсе не из-за того, что он боялся испортить свой внешний вид, нет. Он боялся, что его заметят. Он весь сжимался, казалось, он становился короче и уже, а бумага хуже. Ведь если его заметят и вытащат из папки, то на нем напишут,… напишут что угодно, но только не стихи. Разве стихи могут рождаться среди такого вороха дел и бумаг.
Больше всего наш Чистый Белый Листок любил те часы, когда на Столе появлялась добрая тетушка-Лампа, и ее свет, мягко падая на обитателей старого Стола, книжных полок, да и всей комнаты, дарил мир и спокойствие. В такие часы хозяин брал с книжной полки томик стихов,
садился в кресло и читал. Кресло кряхтело, поджимало локотки, напрягало весь слух, чтобы не проронить ни одного слова, ни одной интонации, ни одного чувства. А когда тетушка-Лампа ложилась спать, и в квартире становилось совсем темно, Кресло перечитывало по памяти стихи Столу и всем его обитателям. Как любил эти минуты наш Чистый Белый Лист бумаги. Как он слушал, ему казалось, что его мечта непременно осуществится, ведь стихи, вот они живые, когда-нибудь лягут и на его стороны. В такие минуты он был самым счастливым Листом бумаги из всей пачки.Но завтра наступал еще один день, с шумом, дел с ворохом исписанной бумаги, а за ним еще один и еще. Пачка бумаги охала, ворчала, но таяла просто на глазах. Она уже ничего не могла поделать. Пришла очередь и нашего Листочка.
Рабочий день был в самом разгаре. Ручки, карандаши, толстые тетушки-папки суетились, бегали туда-сюда, книги с шумом открывались и закрывались, вообще, казалось, что нет никому дела до Белого Чистого Листа. До нашего Чистого Листа, которого хозяин извлек из пачки, положил, прижал скрепками, подтянул на самую середину Стола и оставил лежать на таком ослепительном свете. Весь он сжался от напряжения, а в голове билась только одна мысль: Сейчас разрушится моя мечта, сейчас, сейчас…Нужно поскорее убежать, улизнуть с этого Стола, с этого яркого света. Скорее, скорее. Лист весь напрягся, поднял одну свою сторону, может ветер поможет ему улететь? Он уже приподнялся, заскользил, и казалось вот-вот полетит.
- Куда? - злобно зашипели Скрепки. - Куда? Подумаешь мечта. Будешь как все, будешь обыкновенной деловой бумагой.
Дальше Листок ничего уже не слышал. Он еще больше побледнел и обессилено упал на Стол. Если бы кто-то мог заметить эту белизну. Если бы кто-то мог слышать, если бы кто-то мог понять. Все, казалось, были заняты своими делами.
Все, но только не Ручка. Она все видела, она знала от старика Стола о мечтателе и романтике, который живет в пачке чистой бумаги.
- Как это ужасно, - закрутила головой Ручка. – Я отказываюсь писать, пусть хозяин меня отбросит, пусть даже швырнет на пол, но я не стану писать.
- Ничего, твое место займет другая ручка или карандаш, - ехидно пискнули скрепки.
- Пусть я сломаю пять, десять миллиметров своего сердца, но я тоже не буду писать, – твердо сказал Карандаш.
Ох, не знаю чем бы это кончилось, но всех выручил Телефон. Он подпрыгнул на своих коротких ножках, тряхнул головой и громко отрывисто зазвонил. Толи впрямь кто-то беспокоил хозяина, толи Телефон сам решил зазвонить. Так или иначе, но хозяин положил на Стол Ручку, и как будто что-то неожиданно вспомнив, быстро собрался и вышел из комнаты.
Когда он вернулся, на улице темнело, сыпал мягкий белый снежок. Тетушка Лампа захлопотала, одаривая всех мягким светом. Стол привычно охнул, а Белый Чистый Лист, как лежал на Столе, так и остался лежать ни жив, ни мертв.
Казалось, ничего не изменилось. Нет, изменилась сама атмосфера комнаты. Хозяин достал книгу и сел в кресло. Но чтение почему-то не шло. Он отложил книгу, откинулся и тогда Кресло рассказало ему историю Белого Чистого Листа Бумаги, его тревогу и его мечту. Человек подошел к Столу, взял в руки Белый Лист, погладил его.
- Я давно уже собирался написать одно письмо. Может сегодня? Но я не поэт, я не умею писать стихи.
- А вы попробуйте, – несмело сказал Лист.
- Пожалуйста, - тихо добавила Ручка.
Человек сел к Столу, взял Ручку, закрыл глаза и долго – долго сидел неподвижно. А потом взял Чистый Белый Лист, сложил его, запечатал в конверт и написал лишь адрес.
Когда женская рука открыла этот конверт, она увидела Белый Лист бумаги, на котором ровными строками были написаны стихи. Самые прекрасные стихи на свете. Стихи для нее.
Раздели ты со мною тревоги
И мечты ты мои раздели.
Я ресницы твои недотроги
Зацелую, ты только вели -
Я цветами осыплю землю,
Я умою ее дождем,
И пески, что воде не внемлют,
Оживлю. Нам бы только вдвоем
По земле босиком промчатся,
У воды посидеть при луне,
А потом голышом искупаться,
И чуть- чуть погрустить в тишине.
Нам руками поймать бы ветер
И запрячь его в паруса,
И тогда бы, вдвоем, на свете
Мы смогли бы творить чудеса.
Раздели ты со мною тревоги,
И мечты ты мои раздели.
Ты ведь знаешь, пути-дороги
Не напрасно ведь нас свели.
1997
Золотая заколка
в волосах Сулахат
Сказка,
рассказанная Большим Домбаем Малому,
и подслушанная мною
Б
ыло это тогда, когда на небе были лишь звезды, а на Земле – лишь горы и реки.- А я уже был? – Спросил Малый Домбай Большого.
- Ты? – Ты уже был.
- А Вы?
- И я был, правда, совсем другим.
Подарило Небо красавице Сулахат золотую заколку. Уж больно та была мила и пригожа. Долго не знала Сулахат, куда одеть заколку. Но все же решила заколоть ее в волоса. Ведь заколка была не простая, а волшебная. Кто увидит золотую заколку в волосах Сулахат и тут же загадает заветное желание – оно непременно сбудется.
Узнала об этом сестрица Сулахат Белалакая. Стояла она высоко-превысоко, стала она высматривать золотую заколку, уж больно ей хотелось стать еще выше сестрицы и наряднее. Время уплывало рекою, дожди немилостиво поливали Белалакаю, она уж дряхлеть стала, но все не могла усмотреть у сестрицы Сулахат золотую заколку. И начала она говорить сестре в обиде, что нет у нее вовсе никакой золотой заколки. Все это выдумки Неба и Звезд.
- Смотрела бы получше, сестрица Белалакая, - смягчилась Сулахат, - сколько раз видела, сколько раз красовалась в отблеске ее золотых лучей, а не замечала.
- Ой, да и впрямь, - охнула Белалакая и вдруг увидала… золотую заколку в волосах Сулахат
Смотрела так долго, что забыла загадать желание, смотрела, пока сестрица Сулахат не спрятала золотую заколку в волосах и ее совсем не стало видно. Но в следующий раз, как только отблеск золота упал на голову Белалакаи, сестрица загадала желание. И тут же стала еще выше. А на ее шею было одето белоснежное колье, да не простое – в четыре нити, широкое, кварцевое, граненное.
Так и стоит с тех пор Белалакая выше сестрицы Сулахат, в белом кварцевом колье. А кто краше – пусть Небо рассудит.Узнал старик Алибек, что у дочери Сулахат есть волшебная золотая застежка. Долго он ее искал у дочери, да видно, не очень старательно - видать не очень-то верил старик. А была у старика Алибека одна заветная мечта. Стар он уже был, голова вся поседела, а хотел от стать вновь молодым, и чтобы голова была черным-черна.
Пошел старик в гости к дочери. Дай спрошу, дай узнаю, али впрямь есть у нее волшебная заколка.
- Доченька Сулахат, говорят, есть у тебя волшебная заколка. Я уж стал слаб зреньем, никак усмотреть ее не могу.
Улыбнулась Сулахат:
- А вы посмотрите, отец, повнимательнее, особенно вечером, когда Солнце будет садиться.
Вышел отец в полдень, стар стал, чтобы к вечеру забраться повыше, да к дочери поближе. Устал старик, да и Солнце начало садиться, а золотой заколки не видать.
И вдруг видит…вспышка золота в волосах дочери. Огромная овальная заколка отливает золотом, рассыпается желтыми лучами вдоль волос Сулахат и уходит ниже в долину.
- Вот это чудо, -охнул старик, но желание загадать не забыл. С тех пор стоит красавец Алибек, стар ли, молод, а голова черным-черна.
Да мало ли кто загадывал желания. Красавец Эрцог пожелал белый халат, длинный до самых пят, ажурный, весь в кружевах.
Молодец Птыш зажадал длинный белоснежный галстук.
- Ну, а Вы, а Вы, видели золотую заколку? Загадывали желание? – не удержался Малый Домбай, доселе скромно молчавший.
- Видел ли я золотую заколку? – Видал, видал…
- И заветное желание загадывали?
Загадывал.- Расскажите, Большой Домбай.
Это было тогда, когда я был молод, строен и красив. И было у меня три брата, такие же сильные молодцы. Узнали мы о волшебной золотой заколке, начали ее высматривать. И вот однажды, на закате Солнца я увидел необычное золотое сияние в волосах Сулахат. И вот появилось большое, отливающее золотом яркое свечение. И я вдруг понял, что это и есть золотая заколка, подаренная Небом красавице Сулахат. И я загадал желание.
- Сбылось? – тихо спросил Малый Домбай.
- Как видишь. Я стал Главным Домбаем. Самым высоким на многие километры. Теперь мне все видать кругом. Уж больно я люблю смотреть вдаль.
- А как же люди? Они знают о золотой заколке?
- Долго Горы скрывали эту тайну от людей, но потом люди узнали. Но желание могут загадать не многие.
- Почему, Главный Домбай?
- Редко кто может увидеть золотую заколку в волосах Сулахат. Все не там ищут. Не понимают, не усматривают. Но увидав, не могут загадать желание.
- Почему, Большой Домбай? Ведь это так просто.
- Просто, говоришь. Ведь нужно лишь одно желание, заветное. Людям трудно желать одного.
- А я , Я когда-нибудь увижу золотую заколку?
- Ты часто ее видел, но не догадывался. Может быть сегодня. Может быть поймешь.
Над горами догорал закат. Большое золотое Солнце садилось в волосах Сулахат. Золотое сияние осветило голову Малого Домбая.
- Я понял, я понял! Ведь это и есть золотая заколка в волосах Сулахат. Вот она какая!
Пока Малый Домбай восторгался золотым сиянием, Солнце село за горой.
- Ничего, я завтра, я завтра непременно загадаю желание. Как Вы думаете, Главный Домбай, те люди, которые стоят вот в той палатке на моем ребре, они видели? Они загадали? Что они загадали?
- Кто поймет этих людей, - покачал головой Главный Домбай.
1997
СКАЗКА
О
МЕШОЧКЕ ВРЕМЕНИ
С
егодня он опять стоит под часами и ждет ее. Он знает, что ждет напрасно, вы не поверите… Нет, она не опаздывает и не ушла к другому, это он, он опаздывает. Он вечно не успевает на работу, к обеду, и даже, к любимой девушке на свидание.Молодой человек расхаживал взад-вперед, поглядывая на часы, а они решительно убегали вперед, развеивая все сомнения.. Казалось, часы невозможно было остановить. Они подвластны только времени. Ах, если бы можно было время остановить, упаковать, засунуть в карман, а потом пользоваться им при необходимости, ну, скажем, как карманным платком.
Часы собирались вот-вот пробить шесть.
- Вы опять здесь, молодой человек, и один? – маленький аккуратный старичок в шляпе посмеивался одним уголком рта. – Время решили упаковать? – опять в его глазах заиграли искорки.
- Извините, а собственно, кто?
- Волшебник, если хотите, если вы верите в чудеса.
- И что же вы можете?
- Управлять временем. Это вам интересно, не так ли?
Молодой человек внимательно посмотрел на старичка, на его строгий костюм, длинную трость, редкую бородку, совершенно седые волосы и молодые озорные глаза. Пристало ли такому почтенному старику разыгрывать молодого человека?
- Я не разыгрываю, - улыбнулся старичок. – Есть у меня одна чудесная вещица. - И он извлек из кармана толи кулек, толи сумочку, слегка обветшалую, может быть от времени, а может от длительного пользования.
- От времени, от времени, - в очередной раз, прочитав мысли, улыбнулся незнакомец. – Перед вами, молодой человек, мешочек времени. Да, не удивляйтесь, он, конечно, сейчас пуст, но его можно наполнять временем, а при необходимости, извлекать. И вы никогда не будете опаздывать на свидания к любимой девушке. Но, заметьте, его можно наполнять только собственным временем. Это требует определенной сноровки, но я думаю, это вам под силу. И заметьте, время и события, хорошие они или плохие, - это разные вещи, и, сократив одно, не пытайтесь… А впрочем, это вам еще предстоит понять. Старик протянул небольшой полотняный мешочек.
- Берите, пользуйтесь, молодой человек, а потом вернете, когда-нибудь, вот сюда, к этим часам.
- Когда вернуть?
- Когда-нибудь, когда эта вещица вам станет попросту не нужна.
В руках у молодого человека оказался полотняный мешочек, а старик… Старик просто исчез, как будто не было никакого старика.
Бум-бум-бум-бум-бум-бум - пробили часы.
Уже семь. Как же быстро летит время, - подумал юноша, поднял глаза и замер. Стрелки часов показывали шесть. Странно, весьма странно, но полотняный мешочек напомнил ему о старике и о его еще более странном рассказе.
В первые дни юноша вовсе не доставал мешочек. Толи не верил в его чудесные возможности, толи не было подходящего случая. Он бы так вовсе позабыл про него, но однажды, стоя в очереди за продуктами и раздумывая, как бы получше упаковать крупу, он совершенно случайно достал мешочек, развязал его и …
- Молодой человек, я уже вас в третий раз спрашиваю, что вы хотели приобрести.
Очередь словно растаяла, а он очутился у самого прилавка перед прыгающими весами и продавщицей, размахивающей совком у его носа.
- Ну, сколько вы будете стоять тут, как пень?
- Два килограмма риса, пожалуйста, вот сюда, - молодой человек протянул целлофановый пакет, а полотняный мешочек быстро свернул и бросил на самое дно сумки.
Но еще более странное произошло, когда юноша вышел из магазина и увидел на остановке свой трамвай, собиравшийся уехать. Он вот-вот тронется. Двери начали закрываться. А далее, все присутствующие на остановке наблюдали весьма странную картину: Двери уже закрылись наполовину, но вдруг откуда-то взявшийся молодой человек протиснулся между ними. Трамвай тут же тронулся, увозя с собой юношу, который спокойно разглядывал привычные картины за окном, пока … пока в его голову не закралась одна мысль: “Как он здесь оказался?” - ведь когда он вышел из магазина, двери трамвая уже почти закрылись. Как же он успел? Странно, весьма странно.
Дома, раскладывая покупки, он опять наткнулся на полотняный мешочек. Он был пуст. “Если было там время, оно непременно убежало бы”. Эта мысль, родившаяся так случайно, буквально потрясла юношу.
- А что, если я положил туда немного времени, стоя в очереди, а потом, оно случайно убежало из мешочка, когда я увидел трамвай. Ведь я не завязал мешочек.
Это объясняло все. Он был сильно возбужден своим новым открытием, ему хотелось поэкспериментировать прямо сейчас.Молодой человек сел в кресло, включил телевизор. Шла привычная реклама. Юноша взял мешочек в руки, развязал его и направил на телевизор …
Очнулся от резких звуков, на экране, казалось, плясали черти, а диктор, в который раз, просил выключить телевизор. На сегодня телевизионный вечер закончился.
- Вот это да, так быстро! – Парень глянул на мешочек. Он был полон, полон времени. Ловко обхватив мешочек веревкой, он потуже его завязал.
- Теперь нужно научиться время извлекать.
Случай представился уже на следующее утро. Повалявшись немного в кровати, побрившись и не спеша покушав, он по своему обыкновению обнаружил, что опаздывает на работу. Быстро сложив необходимые вещи и бумаги, случайно забросил в портфель и мешочек со временем.
У самых дверей учреждения, поняв, что безнадежно опаздывает, он вспомнил о мешочке времени. Хотя ситуация была нешуточная, молодому человеку было вовсе не до экспериментов, он достал мешочек и развязал его …
- Вы уже здесь? Странно, - лицо начальника вытянулось в удивлении. Но оно еще больше удлинилось, когда он увидел, гору исписанной бумаги на столе. Всю эту бумажную пирамиду венчал квартальный отчет. - Когда же вы успели все это сделать?
- Сегодня с утра, – улыбнулся юноша.
Начальник взглянул на часы - прошло тридцать минут рабочего времени.
- С утра говорите? Ну вы и шутник, батюшка. - Начальник зашагал прочь, покачивая головой.
Кажется немного перестарался, - молодой человек сложил пустой мешочек времени и засунул его поглубже в карман.Прошло еще несколько дней, молодой человек научился исправно пользоваться мешочком. Он складывал в него время и с легкостью извлекал в нужном для себя месте и в достаточном количестве. При этом упаковывал в мешочек самое различное время: время ожидания транспорта, нудных длительных переездов через весь город, время очереди и даже время скучных лекций. А потом … потом попытался сократить время всего неприятного, докучного, неважного и несущественного в своей жизнь - упрятать его в мешочек. И растянуть приятное время.
Но вскоре начал замечать, что мешочек все чаще переполняется временем. Оно туда уже не вмещалось, скорее нужен уже не мешочек, а целый мешок. Юноше ничего не оставалось, как выпускать время впустую, чтобы при нужде вновь можно было упрятать неприятное время.
Да-да, он просто начал избегать, жутко бояться всех неприятностей. Но еще более странным было то, что он стал меньше ценить приятные минуты. Ведь он мог растянуть их надолго, и то, что раньше он с таким нетерпением ждал, то, что его радовало, теперь все меньше и меньше вдохновляло его.
На работу он уже давно не опаздывал. Обеденный перерыв мог растянуть на полдня. Сложных неприятных задач избегал, тратил на них минимум времени, а не разобравшись в сложном, не мог с легкостью делать свою работу. Он несколько раз возвращался, пытался разобраться, но каждый раз брал в руки мешочек и … Рабочий день заканчивался и он вновь был дома.
Вначале, он часто встречался с друзьями. Тратил он на это чуть ли не все свое время. Друзья делились с ним своими радостями и проблемами, а он все меньше понимал их. Почему? Может быть потому, что у него всегда был под рукой мешочек. Он попытался помочь другим, упрятать их неприятности в свой мешочек, но ничего не получалось – он мог упаковывать и извлекать только свое собственное время. Он все чаще оставался один. Он все реже понимал других, а другие не могли понять его.
Было одно лишь время, много времени. Он был властелином этого времени и одновременно чувствовал себя его рабом. Оно давило на него своим весом свободы.
Он уж сам не помнит, как очутился у башни с часами. Достал мешочек, развязал его.
Бум-бум-бум-бум-бум-бум – пробили башенные часы.
- Это вы, молодой человек, - раздался знакомый голос за спиной, - пришли мешочек отдать, за ненадобностью или как?
- Попробую жить без мешочка.
- Сможешь ли теперь-то?
- Не знаю, смогу ли. А вы как думаете?
- Человек волен избирать, что делать, что не делать, чему быть – добру или злу, хорошему или плохому. Только этому надо учиться. Я вот только не знаю как долго. Ведь человеку сложно понять, что в добре есть зло, а в зле - добро. И только время …
- Что время?
- На времени нет клейма, мы его ставим сами.
Старик аккуратно сложил мешочек, положил его в карман, а потом, также неожиданно как появился, исчез.
Молодой человек, не дождавшись транспорта, долго шел по городу домой. Моросил мелкий противный дождь. Но на душе было странно приятно и легко.
1998